Заслуженный артист России и народный артист Северной Осетии Олег Хабалов получил два высших образования: окончил высшее театральное училище имени Б.В. Щукина (Северо-Осетинская студия), режиссерский факультет ГИТИСа, сыграл около 80 ролей в фильмах и на театральной сцене, был актёром и режиссёром Московского цыганского театра "Ромэн", запомнился зрителям по картинам "Табор уходит в небо", "Цыган", "Возвращение Будулая", "Визит к минотавру", "Руслан и Людмила" и т.д. Замечательный и многими любимый актер прожил долгую и счастливую жизнь, путь к славе начался именно с Баку. По национальности был осетином, хотя все его считали цыганом. Хабалову было под силу играть как цыгана, так и представителей других национальностей, особенно, азербайджанцев.

В рамках проекта Trend Life "Зарубежные актеры в азербайджанских фильмах" представляем читателям материал об Олеге Хабалове (21 апреля 1933 - 11 мая 2013), который сыграл в пяти азербайджанских фильмах.

Олег Хабалов дебютировал в кинематографе в фильме Гасана Сеидбейли "Есть и такой остров" (Möcüzələr adası) в 1963 году, причем, сыграв главную роль Кямрана. Фильм рассказывает о тяжелом труде и быте нефтяников, работающих на Нефтяных камнях на берегу Каспийского моря.

"Одно время в Баку я был главным нефтяником. Потом играл браконьеров. Иной раз на московском рынке спрашиваю азербайджанца: "Видел фильм "Гарача гыз? А кто там Сигана играл?" – "Ты что ли?". Это фильм много лет назад в Азербайджане посмотрели все. В Баку вообще снимался много. Играл Назима Хикмета в турецком фильме. На азербайджанской киностудии съёмки проходили на русском языке, затем работу везли в Москву на озвучку, а только потом возвращали в Баку, где фильм дублировали на азербайджанский язык", - вспоминал актер.

В 1965 году приглашается на роль Юсифа в фильм Шамиля Махмудбекова "Чернушка" (Qaraca Qız). Это очень трогательный фильм, который повествует о маленькой девочке Туту, родители которой погибли в результате землетрясения, и её подобрали бродячие актёры цыгане. Она становится частью цыганского мира. Происходит так, что Туту начинает служить у Селимбека, с его дочерью и ровесницей Хадиджой они становятся подругами. Однако жена бека была против дружбы её дочери с цыганкой и всячески обижала девочку. Однажды Хадиджу жалит змея, и Туту, прибежав на помощь, высосала яд из ранки. Она спасает жизнь своей подруги, но сама погибает.

Олег Хабалов сыграл отчима Туту. По сюжету, приёмный отец показывает трюки с медведем, а Туту исполняет танцы, но однажды, когда выпивший отчим разозлил медведя, тот его убил. Интересные воспоминания о фильме - момент, когда привлек в картину свою коллегу Раису Удовикову, которая сыграла сестру Юсифа Ясемен и то, как проходили съемки с медведем. Все это описано в его книге "Под цыганским шатром".

"Еще в те времена, когда в год снимали свыше трехсот фильмов и в кинотеатрах стояли очереди за билетами, я получил телеграмму: "Утверждены на роль вожака табора по новелле Ахундова "Чернушка". Привезите красавицу-цыганку на роль своей сестры». Подпись – Шамиль. Кто такой Шамиль? Что за "Чернушка"?

Жил я тогда в общежитии цыганского театра, телефона там не было. Ночью вторая телеграмма: "Сообщите дату прилета Нариманбеков". Ариф Нариманбеков! Лучший кинооператор Бакинской студии! Я с ним уже работал на двух картинах. Бывал у него дома в Ичери шехер, спал на "губернаторском" столе. Согласно легенде, отец его был последним губернатором Баку. Засиживались мы в его гостеприимном доме до утра. Днем в Баку жарко, и самым почетным гостям стелили постель на громадном резном "губернаторском" столе во всю комнату.

Нашел я себе в театре красавицу-сестру. Я только что поставил дипломный спектакль, и Рая Удовикова играла в нем главную комедийную роль. В дипломном спектакле у меня играли Рада и Николай Волшаниновы, но Рая Удовикова была лучше всех. "Софи Лорен для бедных", так ее звали в театре. Но как выяснилось впоследствии, не только для бедных. Вскоре она вышла замуж за своего шведского поклонника, обратив всю свою новую родню в цыганскую веру.

Через день нас встретили в Бакинском аэропорту, усадили в автобус «Кубань», и поехали мы догонять съемочную группу, которая уже отбыла в экспедицию. Часто ломающиеся автобусы «Кубань» – непременные атрибуты киностудий, театров, газет и прочих очагов культуры. В автобусе уже галдел мой киношный цыганский табор, мои подданные. Мой табор должен был изображать "Ансамбль Венгерских цыган при Азербайджанской филармонии под руководством Лазаря Орвуда" – так было прописано в визитной карточке, которую мне дал их руководитель.

Всю дорогу цыгане пели, втихаря от Лазаря пили неразбавленный спирт при сорокаградусной жаре, хмелели, скандалили, сватались к Рае Удовиковой. Когда автобус в очередной раз ломался, счастливые цыгане на обочине дороги разводили костры. Их дети начинали строить шалаши. Один раз автобус сломался рядом с бахчей. Что это было – описать невозможно! Под ногами, между рядами катались арбузы, каждые десять минут требовали остановить автобус. "Цыганки налево, ромалэ направо!" И снова дорога. Приехали за полночь. Режиссер и оператор еще не спали, угостили хорошим чаем. Артистка на роль моей сестры им очень и очень понравилась. Они ей тоже. Поселили нас в этом же доме. Чуть свет растолкал меня незнакомец.

– Ты будешь вожака табора играть? Так у тебя два медведя на вооружении. Ты ходишь с медведем по селам. Медведь танцует, а ты поешь. За отдельную плату вожак борется с медведем. Да ты не бойся, я твой дублер! Похож?

Ну, тогда пошли кормить зверей завтраком. Ладно, спеть я еще смогу, но бороться с медведем?! Живым! С когтями! Это уж слишком! Но я уже приехал, не возвращаться же в Москву. Не боги горшки обжигают. Как- нибудь пробьемся!

Пошли кормить зверей. Углом стоят две двухметровые клетки с металлическими прутьями в палец толщиной. А углом стоят, чтобы звери друг друга видели. Любовь у них, жить друг без друга не могут.

– Это медведь Ваня, я сам с ним буду работать. Не дай Бог повернуться к нему спиной. Коварный, так и ждет пакость учудить. А это медведица Таня. Танюша. Добрая, влюбчивая. С ней ты будешь работать.

Покормил Таню, Танюшу. Познакомились. На завтрак Танюша проглотила ведро помидоров.

– Мясом во время работы я их не кормлю. Пусть чувствуют слабость... Так спокойней... И запомни три правила. Они – звери! Спиной к ним не становись. Громко со зверем не говори. Ласково... Шепотом... В глаза не смотри... Не бойся зверя. Они это чувствуют. Запомни, для них ты – Бог!

Да... Если и появилась у меня ранняя седина, то это от первого съемочного дня с медведицей. Снимали сцену моей смерти от когтей любимого зверя. Узнав, что сестру мою похитил цыган из чужого табора, я стал крушить все в своем шатре…

Меня убивали в фильмах множество раз и самыми изощренными способами, но почему-то всегда в начале съемок. Итак, разорвали на мне цыганскую рубаху, нарисовали на груди глубокие раны, залили лицо «кровью», посыпали землей, и труп вожака табора готов. Лежу я на крупном плане, стараюсь не дышать, в кустах сидит дрессировщик с мелко нарезанной колбасой. Кружочек колбасы прилепили мне на ту щеку, которую не видит объектив. По команде "мотор", медведицу отпускают. Она видит колбасу у меня на щеке, подходит, слизывает кружочек колбасы. На экране это смотрится как последняя ласка зверя. В это время дрессировщик, который прятался в кустах, зовет медведицу.

Она бежит на зов и получает еще кружочек колбасы. В этот день ее, конечно же, не кормили. Все оговорили, проверили, лег я на землю, прикинулся трупом, кровь течет, и тут я вдруг вспоминаю где-то читанное в детстве, что медведи прячут свою добычу под листья и только потом лакомятся. "А вдруг она меня примет за труп?"

Команда – "мотор"! Когда медведица слизнула с моей щеки шершавым языком кружочек колбасы и выдохнула на меня звериным духом, я куда-то провалился, веки дрогнули – дубль был испорчен! Покойник воскрес!

– Извините...

– Ничего... Пленки много пока...

Вернули из кустов медведицу. Погладил я ее по голове, дал кусочек колбасы. Мир и дружба. Снова я лег кинокамере под бок, добавили свежей "крови", приладили кружок колбасы к щеке, снова я замер. "Мотор", шершавый язык, пахнуло зверем, но на этот раз покойник выдержал, не дрогнул!

На следующий день снимали побег моей сестры из табора. Через весь табор проложили операторские рельсы, на тележку кинокамеру. На старой колхозной кляче подскакивал молодой цыган к моему шатру, свистел…Перед началом кадра, по команде "мотор" я швырял в пасть зверю кружок колбасы, играли всю сцену и по команде "стоп" – опять колбаса в пасть медведице.

Так мы с медведицей Таней ходили по табору, напевая и разбрасывая конфеты много часов. То дети выскочат не во время, то взрослые цыгане вместо того чтобы следить за вожаком, смотрели в камеру. Их заменяли на менее любопытных цыган, и все начиналось сначала. И где-то на десятом дубле опять кто-то напортачил. Режиссер объясняет, я слушаю, рядом на задних лапах стоит медведица, в кармане жилетки одесская колбаса, пахнет чесноком. Я проголодался, машинально вытащил кружочек колбасы и кинул себе в рот. Медведица, увидев, что ее колбасу жрут тут всякие, размахнулась и с ревом залепила мне такую пощечину, что я отлетел метров на пять. Почему-то крикнул: "За что?". На мое счастье медведица не выпустила когти, и я отделался лишь большим синяком. Дрессировщик дал мне железный прут и велел проучить медведицу. "Иначе он за меня не отвечает!" От моих ударов медведица закрывалась лапами и жалобно плакала. Потом мы помирились, подружились, вместе лакомились в зарослях ягодами ежевики.

Съемки уже шли к концу, а со мной еще не заключили договор. То директор в отъезде, то бланков у него нет. Чувствую, решил меня директор "кинуть"! Я уже к режиссеру апеллировал, тот обещал разобраться, поговорить с директором. На повторную мою просьбу отмахнулся: "Да разберись с ним сам!". "Хорошо, – подумал я, – разберусь!". Вышли мы с медведицей из кадра, смотрю, около клеток стоит директор картины и бросает в пасть медведю Ване мелкие яблоки. Я поднял медведицу на задние лапы и подошел к директору сзади. Клетки стояли углом, и директор был в западне.

– Смотри, Таня, кто к нам пожаловал! Сам директор! – закричал я. – Он договор подписанный нам привез, да, Таня?! От моего громкого голоса Таня зарычала, а пока мы подкрадывались к директору, я для большего эффекта, снял с нее намордник. Когда директор увидел раскрытую пасть медведя, он медленно опустился на корточки. Смотрю, бежит перепуганный дрессировщик, размахивая металлическим прутом. И тут директор установил мировой рекорд по прыжкам в высоту. Как он перелетел через двухметровую клетку, никто не понял!

Вечером, усталые, возвращаемся со съемок. На крыльце дома, куда меня поселили, сидел смирный директор. На коленях у него лежала папочка с договором".

В 1966 году Олег Хабалов снимается уже в двух фильмах, и опять в основных ролях. Актер играет Наджафа в приключенческом фильме Гасана Сеидбейли "Почему ты молчишь?" (Sən niyə susursan?), который раскрывает сложные моральные проблемы и борьбу с браконьерами, и Исмаила в приключенческой драме Рамиза Аскерова и и Антониса Воязоса "Жизнь - хорошая штука, брат" (Yaşamaq gözəldir, qardaşım!) , посвящённой жизни азербайджанцев в 1920-е годы в странах Ближнего Востока. Этот фильм стал лауреатом Всесоюзного кинофестиваля "Прометей-67".

А в 1971 году сыграл революционера Чотая в историческом фильме Аждара Ибрагимова "Звезды не гаснут" (Ulduzlar sönmür). Фильм посвящён памяти политического деятеля Наримана Нариманова и состоит из разных сюжетов, где описывается его жизнь, начиная с самого детства.

В том же году сыграл азербайджанского нефтяника Байрама в мелодраме Евгения Васильева и Анатолия Дудорова "Веришь, не веришь" ("Беларусьфильм").

(Автор: Вугар Иманов Редактор: Наталья Кочнева)

 

Источник: www.trend.az