«Наше спасение – дело рук Гейдара Алиева» - беседа Эльмиры Ахундовой с Тофиком Абдиновым и Мовлудом Сулейманлы - ФОТО

«Наше спасение – дело рук Гейдара Алиева» - беседа Эльмиры Ахундовой с Тофиком Абдиновым и Мовлудом Сулейманлы - ФОТО<span class="qirmizi"></span>

Источник: Агентство международной информации Trend

В 2023 году, который распоряжением Президента Азербайджана объявлен "годом Гейдара Алиева", мы начинаем публикацию уникальных бесед Народного писателя Азербайджана Эльмиры Ахундовой с родными и близкими, соратниками, сослуживцами общенационального лидера.

На протяжении 15 лет, пока шла работа над многотомником "Гейдар Алиев. Личность и эпоха", Эльмира ханум общалась с огромным кругом людей. Сегодня в ее архиве - около 150 интервью и бесед, которые представляют исключительную ценность для нашей истории. Особенно если учесть тот печальный факт, что большинства этих людей уже нет в живых. И их бесценные воспоминания о Гейдаре Алиеве сохранились только на бумаге.

Публикация материалов, любезно предоставленных нам народным писателем, будет продолжаться весь 2023 год.

Тофик Абдин - писатель, ответственный секретарь журнала "Гобустан" (1941-2014). В 90-е годы ХХ столетия представлял в Турции азербайджанскую печать. Во время работы над шеститомником о Гейдаре Алиеве я встретилась с ним и записала его воспоминания.

Тофиг Абдин - В 1962 году я учился на первом курсе Института искусств на факультете театроведения. На улице Мирбашира Касумова около летнего кинотеатра "Шафаг" (бывшая Третья Свердловская), у одного армянина я снимал комнату. В той комнатушке перебывали самые известные азербайджанские писатели-шестидесятники: Акрам Айлисли, Алекпер Салахзаде, Мовлуд Сулейманлы, Танрыгулу Алиев. До меня в этой комнате жили Иса Исмаилзаде и Аббас Абдулла. К ним писатели и захаживали. А я с ними познакомился с одном литературном кружке. К тому времени я работал на камвольном комбинате помощником мастера по текстильному производству и учился заочно.

Где-то через год или два у нас в этой комнате образовалась группа. Человек десять. Среди нас были Бахлул Абдуллаев - будущий доктор филологии, Мовлуд Сулейманлы - будущий народный писатель, Танрыгулу Алиев, Мамед Аскеров, будущий вице-премьер. В то время все они были студентами разных вузов. Мы встречались в чайхане садика "9 января" и вели литературные беседы. Были литературные кружки при библиотеках, там мы тоже встречались. Так зародилось знакомство близких по духу людей. Нас сначала сблизила любовь к литературе. А потом у кого-то родилась идея создать группу, главной целью которой будет пропаганда идеи объединения Северного и Южного Азербайджана. Это была недолгая эпоха "хрущевской оттепели", когда стало возможным говорить на запретные темы, когда Халил Рза написал свою знаменитую поэму "Два берега", когда Аббас Заманов вел с нами "крамольные" беседы, а поэзия Расула Рзы будоражила души невиданной доселе новизной формы и смелостью содержания.

Помню, я написал в ответ на роман Мирзы Ибрагимова "Наступит день" стихотворение, где рефреном звучала строка: "Когда же наступит этот день?" После обыска в моей комнате это стихотворение исчезло, а потом мне его показали на допросе в КГБ и стали с пристрастием спрашивать: "Что ты хотел этим сказать? На что намекал?"

Потом уже мы узнали, что за нами следили, потому что в нашу группу внедрили провокатора, осведомителя. Мы и сделать-то ничего не успели толком. Сначала были долгие разговоры, потом решили выпускать бюллетени, извещения, привлечь в группу новых членов. Я начал кое-что на машинке печатать. У меня машинка была немецкая с латинским шрифтом. После обыска ее забрали, только я ее и видел.

Тот, кто нас подставил, подкинул идею организовать в Институте иностранных языков собрание, чтобы встретиться со студентами и рассказать им о создании подобной группы. Никому из нас и в голову не могло прийти, что за такое нас могут арестовать, исключить из институтов и т.п. Мы ведь все были страшные провинциалы, мальчишки совсем. А умного лидера, который бы направил нас, возглавил группу, не было. После этого собрания нас стали по одному забирать в КГБ.

И вот тут начинается самое интересное, то, что до сегодняшнего дня остается для меня загадкой. Никого из нашей группы не наказали, никого не арестовали и даже не исключили из вузов. Я это связываю в первую очередь с Гейдаром Алиевым, который тогда был назначен первым заместителем председателя КГБ Азербайджана. Называли, правда, еще Шихали Курбанова. Но, думаю, что КГБ здесь играл все же "первую скрипку". И от его вердикта все зависело. В "Литературной газете" есть востоковед Игорь Беляев. Я помню, что в одной из своих статей он написал, что Гейдар Алиев в 19-летнем возрасте говорил и думал об объединении Северного и Южного Азербайджана (!). Может, он узнал про нас и вспомнил о своей молодости, когда он тоже думал об этой идее. И вот спустя почти 20 лет эта идея возродилась в такой форме. Между прочим, шум о нашей группе был большой. Первый секретарь ЦК ВЛКСМ Павлов в своем докладе на съезде упомянул о нас, мол, студенты Азгосуниверситета создали организацию, занимаются разжиганием националистических настроений среди молодежи и пр.

Нас всех по одному забирали, дотошно обо всем расспрашивали, а потом к вечеру отпускали. Пришла очередь и за мной. Вызвали меня на камвольный комбинат к 9-ти часам утра, приехала черная "Волга", оттуда вышли двое и посадили меня в машину. Привезли в КГБ и с 9 часов утра до 6 часове вечера допрашивали. Спросили, что за организация, зачем создана, с какой целью, кто в нее входил, почему я гуляю с русской девушкой (это тоже узнали), почему читаю Назыма Хикмета, а не своих поэтов (у меня нашли его книгу). А ближе к 6 часам вечера меня куда-то повели, привели в кабинет, выходящий окнами на бульвар. Встали у дверей, двери были открыты. Смотрю, там какой-то симпатичный, видный мужчина сидит. Вошли. Я, конечно, робею - худой, тщедушный мальчишка-провинциал в поношенной одежде. Представляю, каким я желторотым птенцом выглядел в его глазах. Человек долго смотрел на меня, потом встал и спросил: "Что вы хотите?" А я был до того перепуган, что только и смог пробормотать: "Ничего не хотим, честное слово!" "Нет, вы хотите, только чего, скажи!" Я опять мямлю: "Ничего мы не хотим". И он произнес фразу, врезавшуюся мне в память на всю жизнь: "Если бы сейчас был 1937-й год, вас бы всех посадили, и ваши от вас и весточки бы не получили. Уведите его!" Ему на стол положили протокол моего допроса, провели по коридорам, куда-то доложили и отпустили.

До сих пор мне это все кажется странным: все мы кончили институт, устроились на хорошую работу, выезжали за границу по туристическим путевкам. В 1969 году я работал в журнале "Гобустан", потом вступил в Союз писателей СССР, состоялся как писатель, журналист. Уверен, что наше спасение - дело рук Гейдара Алиева. В судьбе Акрама Айлисли, Мовлуда Сулейманлы, Алекпера Салахзаде, Исы Исмаилзаде, Аббаса Абдуллы, тех, кто ходил в тот дом, участвовал в этих разговорах, он мог сыграть злую роль. Они знали все наши разговоры, все, что мы говорили в чайхане, в дружеских беседах. Поэтому я до конца жизни буду ему благодарен.

Недавно знакомый, работавший в КГБ, видел наши папки в архивах. Как вы думаете, по какой статье на нас завели дело? "Государственный переворот вооруженным путем". Как Гейдару Алиеву удалось прекратить дело, заведенное по такой статье, для меня до сих пор загадка.

И еще один рассказ на эту же тему.

Народный писатель Азербайджана Мовлуд Сулейманлы поделился со мной воспоминаниями о годах студенческого "бунтарства":

Мовлуд Сулейманлы - Сегодня многие вспоминают об особой атмосфере 60-х годов прошлого столетия, когда в воздухе повеяло духом свободы. Переосмысление прошлого и настоящего, возвращение к истокам, возрождение процессов самопознания происходило буквально во всех сферах общественной жизни. Менялось отношение к азербайджанскому языку, который более уверенно и живо зазвучал на бакинских улицах.

Забыв о страхе перед КГБ, наши педагоги заговорили в аудиториях на прежде запретные темы. Городские чайные взяли на себя функции дискуссионных клубов, где происходил оживленный обмен мнениями, споры и разговоры на самые различные темы. Атмосфера 60-х годов прежде всего оказала свое влияние на студенческую среду.

В то время тема Южного Азербайджана уже появилась на страницах газет и литературно-художественных изданий. Понятия Свободы, Независимости, Патриотизма прививались молодому поколению между строк. Главное было - бросить в почву семена, бросишь, они непременно взойдут. Так и произошло.

В 1963 году я учился на 2 курсе филфака Азербайджанского государственного университета. Большинство моих однокурсников были деревенскими ребятами, выходцами из сельских районов республики. Не помню уже, как мы нашли и поняли друг друга. В один прекрасный день мы собрались в укромном уголке общежития номер 4 нашего университета. Так было положено начало организации, у которой даже не было названия.

Конечно, первым на повестке дня стоял вопрос Южного Азербайджана. Мы решили: хватит лить слезы в стихах и поэмах, пора переходить к реальным делам. И второй вопрос, как это ни покажется сегодня наивным, был выход Азербайджана из состава СССР.

Мы начали периодически собираться то тут, то там, готовить программу, обсуждать план дальнейших действий. Через некоторое время решили открыться нашему любимому педагогу Бахтияру Вагабзаде.

Он повел нас в пустую аудиторию. Долго молчал, опустив голову. Мы даже подумали, что он плачет.

Когда он поднял на нас взгляд, мы увидели, что глаза его действительно полны слез.

- Сгниете в тюрьмах, - сказал он. - Не советую. Что можно поделать? Должны созреть условия...

Больше мы Бахтияра муаллима не беспокоили.

А через год, в сентябре 1964 года, КГБ узнало о нашей подпольной деятельности.

... Однажды ранним осенним утром кто-то громко постучал в дверь моей комнаты в общежитии. Вошли незнакомые люди.

- Кто здесь Балакишиев?

- Я.

- Пошли!

Меня взяли в круг, мы начали спускаться по лестнице. Вместе со мной вниз повели студента факультета журналистики Гусейна. У подъезда стояли две черные машины, нас посадили каждого в одну машину и куда-то повезли.

 

Хотя я знал, куда нас везут. На прошлой неделе нескольких моих сотоварищей уже увозили черные машины. Все они к вечеру вернулись, однако с тех пор старались держаться от нас подальше.

Целый день меня допрашивали в разных кабинетах. А вечером повели по длинному полутемному коридору. Осторожно приоткрыв дверь, оперативники запустили меня внутрь. Я стоял у порога и растерянно озирался. В голове была абсолютная пустота.

Привел меня в чувство громкий смех. Кабинет, по моим представлениям, был очень большой, а за письменным столом сидел широкоплечий мужчина с зачесанными назад волосами.

- Подойди поближе!

Я сделал несколько шагов вперед и снова замер.

- Ближе, ближе!

На столе в большой вазе лежали яблоки. Я подошел.

- Возьми, поешь, - мужчина указал на вазу.

- Не хочу, - пробурчал я себе под нос.

- Ну ладно, садись, - голос изменился. - Он был таким грозным и внушительным, что меня будто о стену швырнули.

Я робко поднял голову и посмотрел на мужчину. Мне почему-то вспомнился мой дядя, которого в селе называли "комиссаром", и на глаза едва не навернулись слезы. Во всяком случае, я уже не чаял, что выберусь из этого здания, и мысленно похоронил все свои надежды.

- Что вы натворили?

Я молчал...

- Говори правду, что вы натворили?

- Ничего, - ответил я. - Собирались и говорили о Южном Азербайджане.

- И что именно вы говорили? Ты хоть о Южном Азербайджане представление имеешь?

Я счел за лучшее промолчать.

- Что вы еще делали?

- Ничего.

- Нам и без тебя все известно. Так что каждый из вас получит по заслугам.

Потом мужчина спросил, откуда я родом. Я ответил.

Он некоторое время молчал. Я рискнул поднять голову и посмотреть на него. С тех пор прошло сорок лет, а я этот взгляд до сих пор помню. Еще минуту назад отливавший стальной жесткостью, взгляд серо-зеленых глаз смягчился, в них даже показалось что-то родное.

- Кто у тебя есть из родных?

- Отец с фронта не вернулся, а мать жива.

- Где она работает?

- В колхозе.

- Ты должен ценить труд воспитавших тебя людей, учиться, набираться знаний. Сегодня народ как никогда нуждается в умной, грамотной молодежи. Ты знаешь, что бы с вами сделали в прежнее время? Расстреляли бы... всех!

Тем временем я немного пришел в себя и мог более реально смотреть на происходящее. Конечно, меня до слез разбирала досада, что наше дело окончилось так глупо и бездарно. В то же время голос говорившего со мной человека и неподдельная искренность, звучавшая в его словах, приносили облегчение.

- Запомни то, что я тебе сказал. Я это вам всем говорю. Выбросьте глупости из головы, займитесь наукой, историей, приносите пользу своей нации. Изучайте русский язык, другие языки. О вашем "геройстве" мы все знаем. И эти ваши дела не принесут никому никакой пользы. Сейчас вот Москва требует у нас отчета. Там уже тоже все знают. Но я вас Москве не отдам. Понял, что это означает?!

С тех пор прошло сорок лет. Я всегда вспоминал ту встречу. И каждый раз заново постигал, "что это означает".

Источник: news.day.az