Сегодня Азербайджан отмечает 102 годовщину провозглашения независимости АДР - первой демократической республики в мусульманском мире. В январе 1920 г. молодая республика была признана де-факто в Париже тремя великими державами-победительницами в Первой мировой войне - Францией, Великобританией и Италией. Какое место занимал независимый Азербайджан в региональной политике Парижа? Ответ на этот вопрос проливает свет на ранее неизвестные факты, связанные не только с азербайджано-французскими отношениями в период 1919-1920 гг., но и с реакцией французских представителей в регионе на преступную политику Армении в отношении Азербайджана.

Об этом и многом другом в интервью Trend рассказал посол Азербайджана во Франции Рахман Мустафаев.

-Господин посол, Франция была одной из первых европейских стран, признавших независимость Первой Азербайджанской Республики де-факто в январе 1920 г. При подготовке вашей монографии "Азербайджан между великими державами", которая была опубликована в Париже в ноябре прошлого года, вы ознакомились с большим количеством архивных документов министерств иностранных дел и обороны Франции, и в День Республики нашим читателям было бы интересно узнать о том, какое место занимал независимый Азербайджан в ее региональной политике?

Франция наряду с Великобританией была лидером процесса признания независимости Первой Республики, которое было сделано державами-победительницами в Париже в январе 1920 г. Важная роль Парижа в этом вопросе бесспорна, но эту роль необходимо оценивать объективно. Этому признанию, которое было сделано за три с половиной месяца до оккупации Азербайджана, предшествовал очень сложный период 1918-1919 гг., в течение которого Париж занимал очень осторожную позицию.

-В чем заключалась эта осторожность?

Для Франции, как и для ее союзников, прежде всего США, Великобритании и Италии, "азербайджанский вопрос" занимал подчиненное положение по отношению к решению более приоритетного "русского вопроса". До конца 1919 г. Париж и Лондон рассчитывали на победу "белых генералов", поражение большевиков, ставших союзниками Германии после Брестского договора, и реставрацию в России буржуазно-демократического, приемлемого для них режима. По этой причине Париж поддерживал антибольшевистскую политику своих союзников, но считал, что "дробление" России, признание новых государств, возникших на окраинах бывшей Российской империи, будет мешать этой стратегии. При этом следует отметить, что сам Париж не планировал играть активную военную роль во внутрироссийской гражданской войне.

В то же время, в рамках своего стратегического противостояния с Германией, Франция была заинтересована в поддержке независимости стран Балтии и Украины, рассматривая их независимый статус как барьер на пути возможного германо-российского сближения и усиления своего рейнского соседа. С этим связаны различия в сдержанном подходе Парижа к независимости Азербайджана - с одной стороны, и дипломатической поддержкой стран Балтии и Украины - с другой.

- Какие факторы влияли на позицию Франции в "русском вопросе"?

Прежде всего, как я уже отметил, геополитический фактор - устранить большевистский режим, союзный Германии, оторвать Россию от Германии. Экономический мотив поддержки белых армий и борьбы с большевистским режимом также играл важную роль. Напомню, что Франция была крупнейшим иностранным кредитором Российской империи (и второй в мире страной-кредитором). В условиях, когда правительство Советской России отказалось отвечать по долговым обязательствам как царского, так и Временного правительств, Франция более других союзников была заинтересована в реставрации проевропейского демократического режима в России с целью обеспечения возврата своих кредитов.

По вышеуказанным причинам, укрепление независимости Закавказья и признание независимости АДР в 1918-1919 гг. противоречило интересам Франции по обеспечению победы антибольшевистских сил и возрождению единой (возможно федеративной) проантантовской России. По этой причине, до того момента, когда стало очевидным поражение белых армий, а оно стало очевидным к концу 1919 г., Франция не только воздерживалась от поддержки независимости Азербайджана, а также Грузии, но даже выступала против соответствующих действий и заявлений в поддержку данных республик со стороны представителей Великобритании и Италии.

- Можно ли утверждать, что Кавказ не входил в сферу интересов Франции?

Официально не входил. 23 декабря 1917 г. в Париже между Францией и Англией было заключено соглашение о "разделении сфер ответственности и действий" на территории России с целью продолжения войны. По данному соглашению в сферу французской "ответственности" попал регион к северу от Черного моря (Крым, Украина - в немалой степени из-за того, что наиболее крупные инвестиции Париж вложил в горно-металлургическую промышленность Донецко-Криворожского бассейна, и Бессарабия), а в сферу английской - к востоку от него (Северный и Южный Кавказ, Кубань и Дон). В начале декабря 1918 г. корабли французского военно-морского флота прибыли в порт Одессы, в Одесском порту высадились 2 французские дивизии. Французский генерал стал командующим силами союзников на Юге России, французы получили контроль над финансами и железными дорогами этого региона.

Поэтому, в полном соответствии с Соглашением о разделе сфер влияния, Париж сосредоточил в своих руках командование морскими и сухопутными силами союзников на юге России, и признавал ведущую роль англичан в Закавказье. Кроме того, Франция не хотела «переходить дорогу» Британии на Ближнем Востоке и в Закавказье, так как рассчитывала на ее поддержку в решении вопросов европейской политики, имевших для нее более важное значение. На Парижской мирной конференции в это время обсуждались сложные вопросы послевоенного устройства - границы с Германией, вопрос репараций, раздел сфер влияния в побежденных странах и империях - по всем этим вопросам Франции нужна была поддержка Англии.

Вместе с тем, в условиях начавшегося после капитуляции стран Четверного союза нового этапа передела мира и сфер влияния, соперничество двух союзников и крупнейших колониальных держав - Франции и Великобритании - было неизбежным. Следует также учитывать, что по-прежнему сильна была ностальгия французских военных и дипломатов по славному колониальному прошлому - не случайно во многих телеграммах, отправленных ими из Закавказья, в качестве целей французской политики упоминаются Персия и Индия.

-Иными словами, у Франции все же были виды на Закавказье?

Да, и этот интерес к региону усилился, когда интервенция на Юге Украины завершилась провалом весной 1919 г. Франция, понесшая огромные людские и экономические потери в ходе Первой мировой войны, потерявшая свои капиталы и инвестиции в Российской и Османской империях и вынужденная выплачивать военные кредиты США, как никогда ранее нуждалась в новых рынках дешевого сырья и сбыта своей продукции, и соответственно, в укреплении своих торговых и экономических позиций в Закавказье и Персии. Поэтому в течение 1919 г., но особенно в начале 1920 г., наблюдается повышенный интерес Парижа к Закавказью, появляются предпосылки для соперничества с Англией за экономическое и политическое влияние в этом регионе, которое оказывало заметное влияние на подходы Парижа к ключевым вопросам её отношений с АДР.

-Были ли у Франции свои дипломатические миссии в регионе?

На первом этапе это была Французская военная миссия на Кавказе (ФВМК) с резиденцией в Тифлисе, она была создана в качестве отдельной военной миссии в октябре 1918 г., т.е. после окончания Первой мировой войны. ФВМК просуществовала с октября 1918 по март 1921 г. и последовательно возглавлялась сначала полковником П.-А. Шардиньи, затем майором М. Ш. Нонанкуром (в качестве временно исполняющего обязанности главы миссии, с сентября 1919 по март 1920 г.) и подполковником Э.-О. Корбелем (с марта 1920 г. по март 1921 г.).

Признание Францией, наряду с Англией и Италией, правительств Азербайджана и Грузии де-факто 10 января 1920 г. привело к увеличению объема задач, как политических, так и экономических, вставших перед французской дипломатией на Кавказе. Кроме того, ограниченные кадровые и финансовые возможности ФВМК не позволяли ей оперативно реагировать на вопросы, стоящие в отношениях Парижа с тремя независимыми республиками Закавказья. Все это сделало необходимым усилить политико-дипломатическое присутствие Франции в данном регионе, и в результате в феврале 1920 г. в дополнение к военной миссии был учрежден Верховный комиссариат Франции на Кавказе (ВКФК), который просуществовал до марта 1921 г.

Говоря о миссиях на Кавказе, следует учитывать, что у Парижа были и другие "глаза и уши", - официальные миссии и в соседних с Азербайджаном странах - в Персии, Османской империи, России. Они регулярно информировали свою столицу о событиях в регионе, давали свой анализ и предложения для политики Франции не только в отношении стран, в которых были аккредитованы, но и по отношению к республикам Закавказья.

-Какие факторы влияли на политику Парижа по отношению к Баку?

Важнейшим, я бы даже сказал доминирующим фактором воздействия на французскую политику по отношению к Азербайджану, был турецкий. В Турции Франция видела союзника Германии и, соответственно, своего противника, стремившегося усилить своё влияние на тюркоязычные и мусульманские регионы Южного и Северного Кавказа и Центральной Азии. Прямым следствием данного подхода было настороженное отношение Парижа к мусульманскому, тюркоязычному Азербайджану, который его представители ошибочно считали проводником пантюркистских и панисламистских планов Стамбула в кавказском и среднеазиатском регионах.

Важную роль на формирование региональной политики Парижа в регионах Закавказья и Ближнего Востока оказывал армянский фактор. Париж активно поддерживал идею создания независимого армянского государства в турецких вилайетах Эрзерума, Трапезунда, Вана и Битлиса. Эта идея позже нашла воплощение в Севрском договоре, подписанном в августе 1920 г., который в итоге не вступил в силу. Стремясь создать независимую турецкую Армению от Черного до Средиземного моря, Франция стремилась не только к разделу Турции, но также к созданию широкой армянской буферной зоны, которая сдерживала бы возможное продвижение России в зоны французских интересов на Ближнем Востоке. Иными словами, "заперла" бы Россию на Кавказе. В этом вопросе его поддерживал Лондон. Но эта идея провалилась, так как никто не хотел брать на себя мандат на управление Арменией и связанные с ним риски и расходы. К тому же, в ноябре 1920 г. кемалистская Турция решила этот вопрос в свою пользу, нанеся поражение армянской армии и заняв Александропольский уезд, на которые претендовала Армения.

Что касается Закавказья, то в своем стремлении не допустить безраздельного доминирования Лондона в этом регионе, Париж поддерживал Армению для балансирования влияния Грузии и Азербайджана, за которыми, по мнению его эмиссаров в регионе, стояли сначала Германия и Турция, а затем Великобритания. Эта политика облегчалась тем, что в отличие от Грузии и Азербайджана, британское экономическое присутствие в Армении было минимально, и Париж смотрел на нее как на свободный от британской конкуренции рынок и источник сырья. В 1918-1919 гг. вышеотмеченные факторы оказали заметное влияние на формирование достаточно терпимого, если не сказать благосклонного отношения военных представителей Франции в регионе к территориальным претензиям Армении к Грузии и Азербайджану.

Кстати, во французской военной миссии на Кавказе служил офицер армянской национальности, капитан Егиазаров (военный атташе миссии). Кроме того, постоянным представителем данной миссии в Армении был владеющий армянским языком капитан Антуан Пуадебар - человек, который пользовался полным доверием армянского правительства. Такой кадровый состав миссии, безусловно, сказывался на содержании и направленности информации, которую она отправляла в Париж, в МИД и военное министерство. Более того, анализ архивных документов МИД Франции свидетельствуют, что во многих случаях глава ФВМК в качестве "конфиденциальных источников" для своих выводов использовал официальные документы правительства Армении и информацию, предоставленную армянской стороной. Понятно, что такой подход, мягко говоря, не всегда гарантировал объективность в освещении сложных вопросов, связанных с армяно-азербайджанскими отношениями.

-Таким образом, до 1920 г. позиция Парижа в вопросе признания АДР была очень сдержанной...

Да, в течение всего периода 1918-1919 гг. в полном соответствии с "российской политикой" Парижа, в основе которой было стремление к возрождению небольшевистской единой России, французская военная миссия в Тифлисе с беспокойством реагировала на независимый курс Баку и Тифлиса. В частности, ее руководитель в своей телеграмме о политическом положении в регионе от 2 декабря 1918 г. делал вывод о том, что правительства Азербайджана и Грузии «продолжают считать себя независимыми и отказываются признавать решения будущего учредительного собрания России», и что "общая ориентация грузин и мусульман склоняется скорее в пользу союзных держав, чем России".

Казалось бы, великая европейская держава должна приветствовать и поддерживать независимую проевропейскую ориентацию Баку и Тифлиса, как это делали англичане. Но в телеграмме от 3 февраля 1919 г. с тревогой отмечалось, что "общая ориентация трех республик (Северокавказской, Азербайджана и Грузии) на независимость и на союзные державы сохраняется, в то время, как движение на отделение от России усиливается".

-Франция, однако, пригласила делегацию АДР для участия в Парижской мирной конференции...

Она не возражала против приезда нашей делегации, но создала для нее много сложностей. Подозрительное отношение Франции к внешней политике Первой Республики напрямую сказалось на времени прибытия азербайджанской дипломатической делегации на данную конференцию. Приписывая правительству Азербайджана поддержку мусульманского движения в Грузии, Армении и на Северном Кавказе, а также связь с лидерами мусульман Батума, Карса и Ардагана, ФВМК на несколько месяцев добилась запрета на выдачу въездных виз членам делегации АДР, которая в конце января 1919 г. прибыла в Стамбул для дальнейшего следования в Париж с целью участия в мирной конференции. 2 февраля 1919 г. глава Военной миссии Шардиньи сообщал в МИД Франции, что члены делегаций Грузии, Азербайджана и Северокавказской республики находятся в Стамбуле, и что "большинство членов этих делегаций являются нежелательными лицами по разным причинам - как в силу своих политических идей, так и действий, противоречащих нашим интересам. Даже их присутствие в Константинополе, - подчеркивал он, - в силу отношений, которые они поддерживают с мусульманскими кругами, может иметь серьезные неудобства". Речь шла преимущественно о членах азербайджанской делегации.

Данная позиция была поддержана министром иностранных дел Стефаном Пишоном, который 8 февраля направил в Стамбул телеграмму, разрешающую въезд во Францию только двум членам грузинской делегации. "Что касается Северного Кавказа и Азербайджана, - отмечал министр, - то непохоже, что эти провинции бывшей Российской империи могут ссылаться на право самостоятельного существования, и что к ним следует подходить иначе, чем к другим российским провинциям". "Иными словами, - подчеркивал он, - их представители могут быть заслушаны на Принцевых островах (эта конференция была предложена в январе 1919 г. Ллойдж-Джорджем и Вильсоном для представителей большевистского правительства и всех белогвардейских правительств)". В случае, если бы встреча на Принцевых островах не состоялась, предлагалось разрешить проезд двум делегатам от Северного Кавказа и Азербайджана, которые были названы в телеграмме как "автономные провинции".

В то же время, в данной телеграмме содержался запрет на въезд для члена делегации Ахмед-бека Агаева (Агаоглу), депутата Милли Меджлиса от Зангезурского уезда. При этом французский министр предлагал провести расследование на предмет причастности Агаева к младотурецкому движению и в случае, если данное расследование подтвердит виновность Агаева, арестовать его и привлечь к судебному процессу. В итоге, Ахмед-бек Агаев 19 марта был арестован в Стамбуле османскими властями и помещен в военную тюрьму, а 28 мая в составе группы из 78 иттихадистов - членов КЕП - был сослан англичанами на Мальту.

В результате делегация АДР, выехавшая из Баку в начале января 1919 г., более трех месяцев ожидала от МИД Франции получения въездных виз. Лишь 22 апреля, и только после активного вмешательства президента США Вудро Вильсона, она получила возможность выехать из Стамбула в Рим, а оттуда в Париж, куда прибыла лишь 9 мая - гораздо позже делегаций Армении и Грузии.

-Демократическая политика правительства АДР и проводимые им реформы смогли убедить англичан в проевропейской ориентации Первой Республики. А как на эти реформы реагировала Франция?

Нельзя сказать, что представители Франции в регионе не замечали реальных фактов из жизни независимого Азербайджана. Реализованные правительством Первой республики меры по демократизации политической жизни и экономические реформы привели к смягчению критического подхода ФВМК к АДР. "Собственникам вернули право собственности на их земельные участки, и правительство Азербайджана, следует это признать, не демонстрирует никаких социалистических тенденций, напротив", - отмечал глава французской миссии в своем отчете от 3 февраля 1919 г., делая далее не совсем обычный для французских эмиссаров вывод о том, что азербайджанцы "при правильных советах и грамотном управлении могут стать лучшим элементом порядка на Кавказе".

В другой телеграмме о положении в Первой Республике, отправленной ФВМК в Париж в конце декабря 1919 г., высоко оценивалась толерантная внутренняя политика правительства АДР, и, в частности, отмечалось, что "русский элемент не только не притеснялся, но ему были предоставлены лучшие позиции; во всех органах и сферах администрации, государственной и частной, были сохранены русские кадры и персонал". При этом делался вывод о том, что "Баку является сегодня самым спокойным и самым чистым городом на всем Востоке, и это одна из немаловажных причин, которая усиливает патриотизм татар Азербайджана".

Но в целом, до 1920 г. французская политика в регионе Закавказья была нацелена на поддержку белых движений, боровшихся с большевиками, и сохранение единой России. Поэтому с признанием АДР Париж не торопился.

-Каким было отношение Франции к армяно-азербайджанскому конфликту, территориальным претензиям Армении к Первой Республике?

Можно сказать, что если отношение Парижа к вопросу независимости АДР было следствием его отношения к "русскому вопросу", то отношение к армяно-азербайджанскому конфликту было результатом его "турецкой политики". Важный элемент французской позиции - критическая реакция на действия правительства АДР по обеспечению безопасности своей территории и защиты азербайджанского населения Карабаха, Зангезура и Нахичевани от регулярных нападений армянских военных отрядов. Эти действия неизменно рассматривались французской военной миссией на Кавказе сквозь призму его отношения к кавказской политике османской Турции, как стремление мусульманского Азербайджана территориально и политически соединиться с Османской империей, а затем и с кемалистской Турцией.

В отличие от политики Лондона, региональная политика Парижа в 1918-1919 гг. развивалась в традиционном направлении защиты французских интересов в регионе от "турецкой" и "пантурецкой угрозы". Несмотря на то, что турецкие войска в ноябре 1918 г. уже были выведены из Закавказья, ФВМК регулярно направляла в Париж телеграммы, справки, отчеты, в которых акцент делался на якобы исходящую от Турции "угрозу" и на мнимое участие Азербайджана в продвижении интересов младотурок в регионе. «Правительство Азербайджана продолжает руководить мусульманской политикой на Кавказе, и его туркофильские настроения не изменились», - отмечал глава миссии в справке «О положении в Азербайджанской Республике в апреле 1919 года», которую он отправил в военное министерство 15 апреля.

В декабре 1919 г. членом ФВМК, капитаном А. Пуадэбаром была подготовлена справка "О пантуранском движении на Кавказе и в Персии". Автор данного документа, представляющего собой его отчет о служебной командировке на север Персии и в Армению, делал вывод о том, что подлинной целью пантуранизма является продвижение на Восток через Кавказ, и призывал к тому, чтобы союзники дали серьезный ответ этому вызову. В качестве мер, он предлагал, в частности, полное единство действий на Кавказе между Англией и Францией и поддержку Армении "как единственного барьера на пути данного движения". Отправляя данный документ в Париж 5 января 1920 г., Верховный комиссар Франции на Востоке Дефранс подчеркивал свое согласие с ее выводами о необходимости выработки Францией и Англией единой политики, "основанной на точной оценке значения данного региона и опасностей, от него исходящих". Кстати, в октябре 1919 г. капитан Пуадэбар был награжден армянским католикосом Геворком V почетным орденом "за услуги, оказанные армянскому народу, и глубокое уважение к Эчмиадзинской церкви". Видимо, армянскому католикосу тоже импонировали взгляды французского капитана.

-Какой была позиция французских военных эмиссаров в вопросе Карабаха?

В целом, карабахский вопрос, как и вопрос о принадлежности Зангезура и Нахичевани Азербайджану, рассматривался военными представителями Парижа в контексте угрожающего интересам Франции укрепления позиций Турции на Кавказе. Глава ФВМК считал, что контроль над карабахским регионом облегчит Азербайджану открытие его коммуникаций с Зангезуром и позволит соединиться с Турцией. Как известно, в январе 1919 г. правительством АДР было принято решение назначить Хосров-бека Султанова губернатором Шушинского, Зангезурского, Джебраильского и Джаванширского округов Азербайджана. Это назначение было поддержано англичанами, которые рассматривали Азербайджан как стабилизирующий фактор в регионе, а Карабах - как часть Азербайджана. 3 апреля полковник Шаттелворт, командующий английскими войсками в Баку, опубликовал официальное заявление, в котором выразил поддержку английского командования данному решению. Однако позиция англичан вызвала неодобрительную реакцию главы военной миссии Франции Шардиньи, который накануне публикации данного коммюнике встретился с Шаттелвортом и высказал свои возражения против присоединения Карабаха к Азербайджану. В своем отчете в Париж в начале апреля Шардиньи с явным разочарованием писал, что правительство АДР «в вопросе о спорной зоне Карабаха достигло желаемого».

-Иными словами, в позициях английской и французской мисиий на Кавказе по этому вопросу не было единства...

Между французскими и британскими военными представителями были серьезные разногласия по вопросу о том, кому должен принадлежать контроль над Карабахом и Зангезуром, которые сохранялись в течение всего 1919 г. В связи с этим интерес представляет отправленная Шардиньи в Париж переписка главы правительства Армении Хатисяна с генерал-майором Корри, командующим английскими войсками в Закавказье. Позиция Корри, как видно из его телеграммы главе правительства Армении от 19 июня, кардинальным образом отличалась от позиции французского военного представителя. В ответ на призыв армянского премьер-министра заменить азербайджанского генерал-губернатора Карабаха английским губернатором, которому помогал бы представитель правительства Армении, он отмечал, что данное решение карабахского вопроса "не может быть принято, так как оно не вписывается в рамки английской политики по управлению этой частью Кавказа". "Также не может быть разрешено, - указывал он армянскому премьер-министру, - чтобы ваше правительство имело административные права в этом регионе. Ваши временные границы были очень четко определены, и нет причин для того, чтобы вы их пересекли в этом направлении...". "Я глубоко сожалею, - отмечал английский командующий в конце своего послания, - что ваше правительство отправило в Карабах эмиссара со средствами для ведения пропаганды и для провокаций".

Кстати, не нашли поддержки у английского генерал-майора и утверждения главы ФВМК и армянского правительства об угрожающей Закавказью деятельности турецких военных. В связи с этим Корри писал Хатисяну: "Хочу вам напомнить, что великая Турция полностью разбита, что у нее нет ни армии, ни оружия, ни власти, и что за деятельностью этих агентов ничто не стоит. Известно, что некоторые бывшие высокопоставленные турецкие чиновники находятся в бегах, в Закавказье, где они изо всех сил стараются добиться какого-нибудь результата. Но они ничего не добились, так как у них нет ни денег, ни влияния, и если даже они могут вызвать какие-то беспорядки в том или ином населенном пункте".

-Вопросы, связанные с Карабахом, представляют огромный интерес для наших читателей. Какие еще факты о позиции французских представителей по данному вопросу вы могли бы привести?

В течение всего 1919 г. ФВМК не оставляла попыток повлиять на ситуацию в Карабахе с целью вывода этого региона из-под контроля АДР. Сообщая в Париж о воруженных столкновениях в Карабахе в начале июня 1919 г., глава миссии Шардиньи называл генерал-губернатора Султанова "турецким агентом", критиковал решение английского военного командования оставить Карабах в полном подчинении правительства Азербайджана. "В этих условиях азербайджанские войска скоро столкнутся у реки Куры с армянскими бандами Зангезура, секретно поддерживаемыми правительством Армении, и следует опасаться новых проблем", - отмечал автор, косвенно признавая роль армянского правительства в поддержке вооруженных действий в Зангезуре, которая официально не признавалась. В то же время, рассчитывая на то, что итальянские войска заменят покидающий Закавказье английский контингент, Шардиньи направил в военное министерство свои предложения по нормализации ситуации в данном регионе до момента решения данного вопроса на Мирной конференции.

-В чем была суть этих предложений?

Французы не могли, да и не хотели открыто конфликтовать с англичанами в Закавказье. Им нужна была их поддержка в Европе в решении главной для Парижа в тот период проблемы - заключении выгодного мирного договора с побежденной Германией. К тому же, в принципе они признавали первенство интересов Лондона в данном регионе. Поэтому ФВМК предлагала военному министерству Франции поддержать компромиссные, как она считала, предложения: удалить из Карабаха-Зангезура все азербайджанские и армянские войска, возложить функции полиции и охраны порядка на итальянские войска, передать местное управление двум национальным советам - азербайджанскому (в Шуше) и армянскому (в административном центре Зангезурского уезда Герусы), которые будут получать средства от правительств Азербайджана и Армении, немедленно арестовать всех турецких офицеров и агентов, депортировать всех местных азербайджанских и армянских агентов, создающих проблемы для общественного порядка.

Париж не отреагировал на эти предложения, да они и не были бы поддержаны ни Азербайджаном, ни англичанами, ни итальянцами, политическая активность которых в регионе была невысокой.

-Из ваших слов можно сделать вывод, что по многим важным вопросам между французскими представителями и правительством Армении наблюдалось совпадение позиций. Можно ли это объяснить тем, что у французских миссий не было достоверной информации о ситуации в регионе?

Не думаю. Анализ архивных материалов МИД и военного министерства Франции за период 1918-1920 гг. показывает, что её дипломаты и военные представители на Кавказе обладали очень широким кругом источников как в трёх новообразованных республиках Южного Кавказа, так и в соседних странах - Оосманской Турции, Персии и Советской России, и отправляли в свою столицу подробные и содержательные документы и отчеты.

Причина в другом. Прочные военные (до осени 1919 г.), политические и экономические позиции Великобритании в Азербайджане и Грузии, поддержка её представителями усилий правительств данных республик по национальной консолидации, заставляли Францию в 1918-1919 гг. искать свою "точку опоры" в борьбе за влияние в богатом нефтью и иными ресурсами Закавказье. Армения удачно подходила на эту роль. Ее территориальные претензии к Турции, Грузии и Азербайджану, политический союз с Деникиным, отказ от выработки согласованной с соседями по Закавказью позиции на Парижской мирной конференции, делали ее, как я уже отмечал в начале нашей беседы, незаменимым партнером в региональной игре Франции.

В основе вышеотмеченного совпадения подходов ФВМК и правительства Армении были также экономические мотивы. Стоит в связи с этим обратить внимание на отчёт британского полковника К. Стокса, представителя Верховного британского комиссара на Кавказе в Баку, который в своей телеграмме в Лондон от 21 марта 1920 г. указывал на экономические мотивы региональной политики Франции: «Армения в настоящее время управляется партией дашнаков, бывшим секретным обществом, методами борьбы которой был террор. Благодаря советам Франции Армения до сих пор отказывается от конфедеративных отношений с Грузией и Азербайджаном, и её вражда с татарами продолжается. Французы заинтересованы в медных рудниках южного Зангезура и в железной дороге Алят-Джульфа. По этой причине они поддерживают притязания Армении на Зангезур. Они постоянно поощряли Армению к отказу от предложений британских властей по решению их проблем с Азербайджаном». В результате французской и армянской пропаганды, отмечал далее Стокс, «союзные державы более благоприятно относятся к Армении, чем к Грузии и Азербайджану, несмотря на то, что именно из-за недостойного и нечестного поведения армян те, кто был заинтересован в нормализации ситуации, не добились успеха».

-Да, позицию французской военной миссии трудно назвать лояльной...

Она не была лояльной, но в некоторых вопросах она была полезной для Баку. Именно от ФВМК Париж узнавал о фактах террора против населения Бакинской губернии в марте-апреле 1918 г. и агрессивной политики правительства Армении в отношении Азербайджана и его населения в 1919-1920 гг.

26 февраля 1919 г. Военная миссия предупреждала, что поддержка военными инструкторами Франции вооруженных отрядов турецких армян "неизбежно приведет к массовой резне мусульман и курдов", и открыто признавала, что Андроник "является обычным главарем банды, ничтожным организатором и военным командиром, отыгравшим уже свою роль". Именно на основе сообщений Военной миссии, политическим департаментом МИД Франции в июне 1919 г. была подготовлена справка о положении в Нахичевани и Зангезуре, в которой приводились факты преступных действий Андроника и армянских политиков: "к югу от Шуши по дороге в Герюсы находятся лишь татарские села. Андроник добрался до этой зоны и отметил свое прохождение разграблениями и разрушениями сел... Татары испытали на себе бесчинства со стороны армян. Армянские национальные комитеты, не стремившиеся к политике взаимопонимания, сознательно допустили уничтожение более 40 татарских сел, их члены участвовали в их разграблении, наживаясь на этом".

В данном документе также упоминался тот факт, что когда Андроник получил приказ англичан и французов прекратить враждебные действия против мусульманского населения и сообщил об этом Армянскому национальному комитету Зангезура, "данный комитет скрывал приказ в течение трех недель, ожидая окончания разграбления сел, в котором сам же и участвовал". "Согласно источнику полковника Шардиньи, - отмечалось в заключение данного документа, - генерал Андроник вынужден был покинуть регион, так как в глазах мусульман он был настоящим врагом". Все эти сообщения способствовали тому, что у многих официальных лиц в Париже открывались глаза на политику Армении в регионе.

Полковник Бертрен, временно исполнявший функции главы ФВМК, в своем "Отчете о политических событиях на Кавказе", направленном 12 декабря 1919 г. Верховному комиссару Франции в Стамбуле Альберу Дефрансу, отмечал, что армяне не заслуживают прощения за преступления, совершенные в Баку в марте 1918 г. и в самой Армении: "За рубежом привыкли к идее о том, что турки являются палачами, а армяне - жертвами. Возможно, это правильно в отношении турецкой Армении, но для русской Армении это преувеличение. Нам довелось увидеть армян в деле в Баку, когда в союзе с большевиками они учинили массовые убийства мусульман".

Не случайно поэтому, что Верховный комиссар Франции Шевалье в своей телеграмме от 4 февраля 1921 г. председателю кабинета министров и главе МИД Франции отмечал, что "Армения, после всего, что я видел и слышал до настоящего времени, не кажется жизнеспособным государством, если только она не будет управляться изнутри западным народом".

-И какой же, в итоге, была позиция официального Парижа?

Мы должны понимать, что в отличие от военных эмиссаров Парижа, анализ и выводы которых находились под влиянием традиционной тюркофобии, позиция французской дипломатии и правительства была более сбалансированной. Французская дипломатия исторически имела огромный опыт работы на Ближнем Востоке. И хотя она не имела такого опыта в Закавказье, ее позиция в отношении независимости Азербайджана и Грузии опиралась на учет объективных европейских и региональных реалий, а также важности двух этих стран для интересов Франции. 6 сентября 1919 г., отвечая в парламенте на вопрос депутата Анатоля де Монзи, глава французской дипломатии Стефан Пишон изложил позицию Франции в 4-х основных тезисах:

1. Кавказские республики не признаются де-юре правительством Франции.

2. Французское правительство не признавало их и де-факто. Положение на Кавказе достаточно неопределенно и нестабильно.

3. Правительство Франции продолжает демонстрировать большую симпатию кавказским народам, в соответствии с традициями и интересами Франции в данных регионах.

4. В силу данной ситуации, отношения с Кавказом представляются очень сложными. Транспортное сообщение нарушено, торговые операции очень затруднены из-за валютного вопроса. Французское правительство не может вступить в торговые отношения с правительствами Кавказа, однако в настоящее время прилагаются усилия для налаживания почтового и телеграфного сообщения, и правительство Франции готово содействовать, насколько это возможно, экономическим связям с этими странами.

-Какую роль играли экономические интересы Франции в формировании ее политики в регионе?

Первые бизнес-контакты между нашими странами в 1919 г. свидетельствовали о том, что у Франции был огромный интерес в сближении с Азербайджаном. Франция была заинтересована в получении нефти из Баку, налаживании торговых связей со странами Закавказья и Персией. В декабре в Баку прибыл представитель французской торговой компании для анализа положения в АДР и возможностей для французского бизнеса. В подготовленном им 25 декабря 1919 г. отчете отмечалось, в частности, следующее: "Франция пользуется большой любовью в Азербайджане», - отмечал автор, ссылаясь на свои встречи и беседы с членами правительства АДР. "Нынешние руководители Азербайджана воспитывались в русских школах в эпоху франко-русского альянса, и с тех пор они находились под влиянием российской политики, основанной на этом альянсе, - подчеркивал он. - С другой стороны, мы являемся для этих молодых государственных деятелей той Францией, к которой всегда обращаются взгляды тех, кому нужна поддержка в завоевании независимости". По мнению автора данного документа, став поставщиком товаров в Азербайджан, Франция и французская торговля могли занять в этой стране привилегированное положение и пользоваться огромными преимуществами. "Не стоит забывать, - продолжал он, - что Азербайджан является важным мировым деловым центром, имеющим большое будущее в силу природных богатств страны и ее выгодного географического положения". Делая вывод об очевидных выгодах от торговли с Азербайджаном и, в целом, от экономического присутствия Франции на Кавказе, являющемся, как отмечалось, "единственным путем удачного проникновения в Персию и Индию", автор предлагал "признать независимость молодых республик Закавказья, тесно объединить их для борьбы против большевиков и продемонстрировать им невозможность жить раздельно".

В перспективе, интерес Франции в развитии экономического сотрудничества с Азербайджаном мог бы стать сильным фактором сближения наших стран, но для такой такой перспективы в 1919-1920 гг., к сожалению, не было условий.

-Как Франция подошла к решению о признании АДР?

В ноябре-декабре 1919 г. для лидеров «большой четверки» - Великобритании, Франции, США и Италии - наступил «момент истины». В гражданской войне в России произошел перелом и возникла угроза прорыва большевиков в Закавказье, а через него и на Ближний Восток. Кроме того, в Анкаре стал формироваться влиятельный центр национального сопротивления во главе с Мустафой Кемалем, который искал союза с большевиками. Возникала серьезная угроза позициям союзников, прежде всего Великобритании, в регионе Ближнего Востока. В этой ситуации, 17 ноября 1919 г. ее премьер-министр Д. Ллойд Джордж выступил в Палате общин с речью, которую можно считать поворотным моментом в эволюции позиции стран Антанты. В данной речи содержалась глубокая обеспокоенность развитием ситуации на Кавказе и возникшей угрозой продвижения большевиков к Ближнему Востоку. Показательно, что в этой речи дважды был упомянут Азербайджан как страна, которая заслуживает поддержки. В конце ноября Д. Ллойд Джордж имел беседу с главой американской делегации в Париже Фрэнком Полком, в ходе которой, предупредил, что единая большевистская Россия превращается в серьезную опасность для Европы, и поэтому «Грузия, Азербайджан, Бессарабия, Украина, балтийские провинции и Финляндия, а также, возможно, и Сибирь, должны быть независимыми».

-Иными словами, именно англичане наиболее активно выступали за признание независимости Азербайджана?

Да, в европейской тройке Лондон-Париж-Рим именно Лондон был наиболее активным игроком в закавказской игре и именно от него исходили основные инициативы. Анализ архивных материалов показывает, что именно позиция главы Foreign Office лорда Дж. Керзона стала определяющей в формировании политики союзников по отношению к Азербайджану и Грузии в конце 1919 - начале 1920 гг. Ситуация на Кавказе стала предметом обсуждения состоявшейся 11 декабря 1919 г. в Лондоне встречи между Д. Ллойд Джорджем, Дж. Керзоном и Ж. Клемансо. Несмотря на очевидную для всех союзников неспособность белых армий взять верх над большевиками, французский премьер-министр Жорж Клемансо по-прежнему противился признанию независимости Грузии и Азербайджана. На этой встрече он заявил, что "он против любой попытки учредить в России отдельные государства, так как в этом случае русский народ начнет утверждать, что мы хотим расчленить Россию".

Но после серии англо-французских консультаций, 10 января по инициативе Керзона была созвана сессия Верховного Совета Паржской мирной конференции, в которой приняли участие министры иностранных дел Англии, Италии и Франции, а также послы США и Японии во Франции. Выступивший на этой сессии Дж. Керзон дал анализ ситуации на Кавказе на основе телеграмм своих представителей в регионе, предупредив об угрозе, исходящей от большевиков и их возможном альянсе с кемалистами. Британский министр озвучил следующие предложения для закавказской политики союзных держав: судьба Армении будет решена отдельно, как часть урегулирования турецкой проблемы; Грузии и Азербайджану, сталкивающимся с тройной угрозой со стороны Деникина, большевиков и турок, должно быть предложено признание де-факто. «Эти страны, - отметил Керзон, - продемонстрировали твердое желание стать настоящими государствами… Признание их правительств де-факто будет равнозначно оказанию им поддержки».

Генеральный секретарь французского МИД Ф. Бертело заявил о поддержке премьер-министром Клемансо де-факто признания Грузии и Азербайджана при условии, что границы этих республик с Арменией будут установлены позднее. Керзон согласился с этой точкой зрения. Итальянский министр иностранных дел также отметил готовность своей страны к де-факто признанию на тех же условиях, как и в случае с балтийскими странами. Послы США и Японии заявили, что запросят позицию своих правительств по данному вопросу. В итоге Верховный Совет принял постановление, в котором отмечалось, что «главные союзные и дружественные державы совместно признают правительства Грузии и Азербайджана де-факто с оговоркой, что представители США и Японии запросят по этому вопросу инструкции своих правительств». 12 января Верховный комиссар Великобритании на Кавказе Оливер Уордроп проинформировал правительства Грузии и Азербайджана о признании де-факто. 15 января МИД Франции письменно сообщил главам делегаций двух республик в Париже о признании их правительств де-факто. А 7 февраля к данному решению присоединилась Япония.

-Изменилась ли позиция французских миссий после признания АДР де-факто в январе 1920 г.?

После принятого союзниками решения о признании Азербайджана и Грузии де-факто, в закавказской политике Парижа начинают появляться новые моменты. Прежде всего, как я уже отмечал, в феврале 1920 г. в дополнение к ФВМК был создан Верховный комиссариат Франции на Кавказе (ВКФК), который просуществовал с февраля 1920 по март 1921 г. В «Инструкциях» МИД Франции для первого Верховного комиссара Д. де Мартеля, подписанных 12 февраля 1920 г., предписывалось точно информировать министерство о "политической и экономической ситуации в трех кавказских республиках, их отношениях между собой и степени их сопротивления большевизму".

В условиях возросшей большевистской угрозы, Франция все больший интерес проявляет к безопасности и единству закавказских республик. Поэтому перед ВКФК была поставлена задача "изучить на месте возможности ослабления конфликтов, вызванных территориальными требованиями этих республик, и содействовать укреплению тенденций в пользу их объединения в форме конфедерации, а также достижению согласия между данными республиками и Арменией".

На этом этапе во французской региональной политике появляются новые цели. В "Инструкциях" они кратко изложены в разделе "Пропаганда и укрепление французского влияния". - Первому Верховному комиссару Франции на Кавказе рекомендуется изучить "возможность создания французских школ, медицинских учреждений и профессиональных школ". В "Инструкциях" были сформулированы и экономические приоритеты Парижа. "Интерес Франции сводится к приобретению крупных партий нефти", - отмечалось в данном документе.

Данный документ представляет интерес еще и потому, что в нем видны контуры намечавшейся экономической конкуренции в регионе между Францией и Англией. В частности, в нем с сожалением подчеркивалось, что переговоры с британским адмиралтейством по обеспечению крупной доли Франции в экспортных поставках нефти из региона не привели к успеху, как того можно было бы ожидать, учитывая опыт франко-британского взаимодействия в Черном море. В связи с этим перед Верховным комиссаром была поставлена задача, обеспечить выполнение соглашения между Францией и Англией о равном распределении долей в добыче нефти на Кавказе и "установить с британскими властями дружественные отношения, с тем, чтобы добиваться, при необходимости, защиты всех наших экономических интересов". За этими рекомендациями отчетливо была видна озабоченность Парижа попытками Лондона единолично прибрать к рукам нефтяные богатства бакинского региона, которые с учетом доминирования Британии в Персидском заливе могли сделать ее монополистом в области нефтедобычи.

-Рассматривал ли Париж вопрос о признании АДР де-юре?

Нет. Более того, как видно из содержания "Инструкций", по самому важному для Первой Републики вопросу - твердой поддержки ее независимости - в позиции МИД Франции серьезных изменений не произошло. В данном документе отмечалось, что Россия "не оставляет идеи вернуться на Кавказ в качестве великой державы", и что эта тенденция и связанная с ней пропаганда "усилится после восстановления влиятельного российского государства". В связи с этим де Мартель получил из Парижа следующую инструкцию: "Французское правительство не должно принимать участие в этой полемике, и вы должны в публичных заявлениях, а также в ваших переговорах придерживаться исключительной осторожности в этом отношении с тем, чтобы не скомпрометировать ваш авторитет перед новыми правительствами, которые, напротив, видят в вашем появлении надежду на достижение полной независимости".

Таким образом, задача объединения республик Кавказа перед лицом большевистской угрозы сохранялась, но вопрос о полной их поддержке оставлялся открытым даже после признания Азербайджана и Грузии де-факто.

-Как вели себя союзники в последние месяцы существования Первой Республики? Были ли планы оказания ей военной помощи?

Следует отметить, что Верховный Совет союзников не ограничился лишь признанием Грузии и Азербайджана де-факто. В тот же день, когда состоялось это историческое признание - 10 января - он поручил военным экспертам внести свои предложения по укреплению обороны Закавказья. В соответствии с решениями совещания союзников от 19 января, маршалу Ф. Фошу, начальнику Генерального штаба французской армии и председателю Верховного военного комитета в Версале, и фельдмаршалу Г. Вильсону, начальнику имперского Генерального штаба британской армии, было поручено рассмотреть вопрос о характере военной помощи Грузии и Азербайджану и способах ее доставки. Во исполнение решений данной встречи, 9-12 марта с целью изучения состояния военно-морских сил Азербайджана и определения помощи, которую им могли бы оказать союзники, майор де Нонанкур, глава ФВМК, и лейтенант французского флота П. Дефорж посетили Баку и составили подробный отчет с рекомендациями, в числе которых были предложения об отправке в Азербайджан двух офицеров флота в качестве инструкторов, 10 матросов разных специальностей, а также пушек и других необходимых материалов.

Однако данные рекомендации, в конечном итоге, не получили поддержки военно-морского министра Франции. Информируя главу МИД Франции 8 апреля 1920 г. о предложении Французской военной миссии на Кавказе направить в Азербайджан нескольких инструкторов для создания военно-морских сил Первой Республики, министр недвусмысленно выразил свою позицию: «Я не расположен увеличивать численность наших представителей за рубежом, учитывая, что это повлечёт дополнительные бюджетные расходы". Кроме того, он предупредил, что всякая попытка создания французской зоны влияния на Кавказе будет крайне неблагоприятно воспринята Англией и будет противоречить соглашениям, подписанным союзными державами по данному вопросу.

Данная позиция была полностью поддержана главой МИД Франции в его ответной телеграмме от 23 апреля 1920 г., в которой он отмечал, что «в настоящее время не следует направлять инструкторов для военно-морских сил Азербайджана». Соответствующая инструкция для военно-морского офицера пришла в Тифлис уже тогда, когда Баку был оккупирован Красной армией.

-Как вели себя французские миссии в регионе накануне оккупации Баку, были ли попытки как-то повлиять на ситуацию?

Это очень интересный и полезный вопрос с точки зрения анализа политики Франции в регионе. Анализ документов, поступавших из Военной миссии и Верховного комиссариата Франции на Кавказе в Париж с конца 1919 г. до большевистской оккупации Баку в апреле-мае 1920 г., оставляет двойственное впечталение.

С одной стороны, выводы военных представителей в отношении внешней политики АДР страдали "оторванностью" от реальных событий в республике. Они оказались заложниками своей тюркоофобии, и так долго создавали для своих руководителей в Париже ложную картину антиевропейской, протурецкой и мусульманской ориентации АДР, что не смогли объективно разобраться в ситуации в Баку и проглядели его оккупацию большевиками.

Яркий пример - отчёт о ситуации в Азербайджане от 11 февраля 1920 г., подготовленный главой ФВМК майором де Нонанкуром. Он, следуя традиции, указывал на две тенденции в идеологиях ведущих партий АДР - пантюркизм и панисламизм. По-прежнему игнорировался тот факт, что после ноября 1918 г. турецкие военные уже не оказывали влияния на внешнюю политику Первой Республики (в этом французов убеждали даже англичане), а заявления ведущих деятелей партии Мусават и принимаемые правительством и парламентом решения были ориентированы на сближение с европейскими державами. Более того, игнорировался тот факт, что именно в эти последние месяцы Первой Республики активно шел процесс координации действий младотурок, кемалистов и турецких коммунистов с большевиками с целью смены власти в Баку, а исламистская партия Иттихад поддерживала азербайджанских коммунистов в их саботаже политики проевропейского правительства АДР. В результате, большевистская подготовка к оккупации Азербайджана прошла для Парижа практически незаметно, да и сам захват его столицы стал для французских миссий в регионе неожиданным событием.

С другой стороны, в этой же телеграмме впервые до апрельской большевистской оккупации 1920 г. выражается обеспокоенность за возможную смену власти в Азербайджане и ставится вопрос о необходимости конкретной поддержки его правительства. Указывая в своём отчёте на активизацию большевистской пропаганды в Баку, автор отмечал, что правительство Азербайджана фактически находится «между молотом большевиков и наковальней младотурок», что оно не смогло «ослабить большевистское давление» и в связи с этим «целесообразно, чтобы союзные державы вмешались для того, чтобы поддержать это правительство и его национальную ориентацию».

-Какой была реакция Парижа на оккупацию Баку?

В целом, реакция была спокойной и прагматичной. В одной из первых инструкций главы МИД Франции, отправленной 11 мая 1920 г. её верховным комиссарам в Стамбуле и Тифлисе после падения АДР, отмечалось, что приход к власти в Баку правительства большевиков "не должен привести к разрыву отношений с Азербайджаном, независимость которого мы признали де-факто". "Напротив, - отмечалось в телеграмме, - было бы выгодным, сохранить, насколько это возможно, связи с новыми властями с тем, чтобы защитить французские интересы и сохранить свободу торговли. Особенно, было бы чрезвычайно важно, чтобы Франция смогла и дальше приобретать и вывозить часть нефти из Баку».

В июне 1920 г. Французскую военную миссию на Кавказе возглавил подполковник Эмиль-Огюст Корбель, который был сторонником более активных действий Франции в регионе, направляя в Париж не только анализ, но и предложения воспользоваться антибольшевистскими протестами, которые охватили некоторые регионы Азербайджана. В начале июня Э.-А. Корбель отмечал в своей телеграмме в военное министерство Франции, что вследствие кровавых репрессий, автономия Азербайджана была сведена до чистой формальности, и что "недовольство народа и армии выливаются в открытые восстания". В связи с этим в телеграмме от 14 июня он подчеркивал: "нынешняя ситуация не мотивирует нас к оставлению нашей политики на Кавказе... Повстанческое движение, развивающееся в Азербайджане и на Северном Кавказе, создает чрезвычайно сложную ситуацию для Советов и было бы непростительно не воспользоваться ею".

Париж вплоть до упразднения своей военной миссии на Кавказе в марте 1921 г., внимательно следил за развитием ситуации в регионе, рассчитывая на сохранение независимости Грузии и успех антибольшевистских повстанческих движений в Армении и Азербайджане. Призывы активно вмешаться в закавказскую ситуацию регулярно поступали от обеих французских миссий - военной и политической - вплоть до марта 1921 г. Новый Верховный комиссар Франции на Кавказе, Даниэль-Абель Шевалье, прибывший в Тифлис в декабре 1920 г., в одном из своих первых отчётов о ситуации в Азербайджане отмечал, что «в течение шести месяцев большевики преуспели в том, что опустошили, разрушили и почти стёрли с лица земли один из самых процветающих некогда городов Востока». Разрушенный транспорт, пустые села, отсутствие торговли, вывоз всех продуктов и товаров в Россию, сокращение добычи нефти. «Город напоминает кладбище, вся власть осуществляется российскими комиссарами, прибывшими из Москвы", - отмечал автор. Сообщая, что «местное правительство существует лишь номинально, но является умеренным и благожелательно относится к иностранцам», Шевалье заканчивает свой отчёт следующим выводом: «ещё несколько месяцев господства большевиков, и Азербайджан превратится в пустыню».

Но, как и в период до апреля 1920 г., Париж воздерживался от вмешательства в ситуацию в регионе. Об этом свидетельствуют телеграммы, направленные председателем Совета министров и министром иностранных дел Ж. Лейгом от 4 ноября 1920 г. Верховному комиссару Франции на Кавказе Абелю Шевалье: "Вам известно, что правительство независимого Азербайджана было изгнано из Баку большевиками и страна оказалась под господством московских Советов, но она находится в процессе освобождения. Попытки, которые в действительности могут быть предприняты с целью установления там регулярной власти, в соответствии с желаниями населения, могут быть лишь благожелательно рассматриваемы французским правительством, но оно не может непосредственно вмешаться, с целью им в этом способствовать. Вам надлежит определить меры и технические средства моральной поддержки, которые мы можем предоставить преимущественно мусульманской Азербайджанской Республике".

Эта телеграмма является ярким свидетельством того, что у истощенной войной Франции, как и у других ее европейских союзников, не говоря уже о США, которые не присоединились даже к признанию де-факто, не было ни политической воли, ни военных возможностей, ни экономических ресурсов для поддержки независимого Азербайджана. Они рассматривали отношения с АДР сквозь призму решения более приоритетного для них «русского вопроса», под которым понималась военная и дипломатическая поддержка антибольшевистских сил в России с целью недопущения ее проникновения в традиционные сферы влияния «союзных держав» на Ближнем Востоке. Однако деятельность двух французских миссий в Закавказье, их переписка с Парижем, выводы и предложения французских военных и дипломатов - все это является важным источником для понимания позиции Франции в период 1918-1921 гг., а также ее современной политики в регионе.

Источник: www.trend.az